Неточные совпадения
Дорогой, в вагоне, он разговаривал с соседями о
политике, о
новых железных дорогах, и, так же как в Москве, его одолевала путаница понятий, недовольство собой, стыд пред чем-то; но когда он вышел на своей станции, узнал кривого кучера Игната с поднятым воротником кафтана, когда увидал в неярком свете, падающем из окон станции, свои ковровые сани, своих лошадей с подвязанными хвостами, в сбруе с кольцами и мохрами, когда кучер Игнат, еще в то время как укладывались, рассказал ему деревенские новости, о приходе рядчика и о том, что отелилась Пава, — он почувствовал, что понемногу путаница разъясняется, и стыд и недовольство собой проходят.
И как голодное животное хватает всякий попадающийся предмет, надеясь найти в нем пищу, так и Вронский совершенно бессознательно хватался то за
политику, то за
новые книги, то за картины.
Говорили о том, что Россия быстро богатеет, что купечество Островского почти вымерло и уже не заметно в Москве, что возникает
новый слой промышленников, не чуждых интересам культуры, искусства,
политики.
— У нее —
новая идея: надобно, видишь ли, восстановлять культурные хозяйства, фермеров надобно разводить, — в согласии с
политикой Столыпина.
—
Политика! — ответил Ряхин, подмигнув веселым глазком. — Необходимо припугнуть реакционеров. Если правительство хочет, чтоб ему помогли, — надобно дать нам более широкие права. И оно — даст! — ответил Ряхин, внимательно очищая грушу, и начал рассказывать
новый успокоительный анекдот.
— Кажется, земский начальник, написал или пишет книгу,
новая звезда, как говорят о балете. Пыльников таскает всяких… эдаких ко мне, потому что жена не велит ему заниматься
политикой, а он думает, что мне приятно терпеть у себя…
Но в Выборг он вернулся несколько утомленный обилием
новых впечатлений и настроенный, как чиновник, которому необходимо снова отдать себя службе, надоевшей ему. Встреча с братом, не возбуждая интереса, угрожала длиннейшей беседой о
политике, жалобными рассказами о жизни ссыльных, воспоминаниями об отце, а о нем Дмитрий, конечно, ничего не скажет лучше, чем сказала Айно.
— Дом продать — дело легкое, — сказал он. — Дома в цене, покупателей — немало. Революция спугнула помещиков, многие переселяются в Москву. Давай, выпьем. Заметил, какой студент сидит?
Новое издание… Усовершенствован. В тюрьму за
политику не сядет, а если сядет, так за что-нибудь другое. Эх, Клим Иваныч, не везет мне, — неожиданно заключил он отрывистую, сердитую свою речь.
— Ну, что еще
нового в
политике? — спросил, помолчав, Илья Ильич.
Россия тогда лишь будет на высоте мировых империалистических задач, когда преодолеет свою старую националистическую
политику, в сущности не согласную с духом русского народа, и вступит на
новый путь.
Он должен был прежде всего выразить кризис миросозерцания интеллигенции, духовные искания того времени, идеализм, движение к христианству,
новое религиозное сознание и соединить это с
новыми течениями в литературе, которые не находили себе места в старых журналах, и с
политикой левого крыла Союза освобождения, с участием более свободных социалистов.
В эти же годы в среде русской молодежи, более обращенной к
политике, образовались
новые течения, отличные от течений старой эмиграции, получившие наименование пореволюционных.
В то же время, однако, возвышают правительства ежегодно военную силу страны, накладывают
новые подати, делают займы и оставляют будущим поколениям как завещание обязанность нести ошибки теперешней неразумной
политики.
— Хочешь? — продолжала Елена, — покатаемся по Canal Grande. [Большому каналу (ит.).] Ведь мы, с тех пор как здесь, хорошенько не видели Венеции. А вечером поедем в театр: у меня есть два билета на ложу. Говорят,
новую оперу дают. Хочешь, мы нынешний день отдадим друг другу, позабудем о
политике, о войне, обо всем, будем знать только одно: что мы живем, дышим, думаем вместе, что мы соединены навсегда… Хочешь?
— Да не о конституции, не о
политике надо говорить с ними, а о том, что
новый порядок уничтожит их, что при нём смирные издохнут с голоду, буйные сгниют в тюрьмах. Кто нам служит? Выродки, дегенераты, психически больные, глупые животные…
Но бежать все-таки надо. Какая бы метаморфоза ни приключилась, во что бы ни обратиться, хоть в червя ползущего, все-таки надо бежать. Две-три десятинки, коровка, пять курочек — все в один голос так говорят! Мне — две десятинки; Осьмушниковым и Разуваевым — вселенная! Такова внутренняя
политика. Ежели старые столбы подгнили, надо искать
новых столбов. Да ведь новые-то столбы и вовсе гнилые… ах, господин Грацианов!
Каждое дело, требующее обновления, вызывает тень Чацкого — и кто бы ни были деятели, около какого бы человеческого дела — будет ли то
новая идея, шаг в науке, в
политике, в войне — ни группировались люди, им никуда не уйти от двух главных мотивов борьбы: от совета «учиться, на старших глядя», с одной стороны, и от жажды стремиться от рутины к «свободной жизни» вперед и вперед — с другой.
Да во всем, и в просвещении, и в обхождений, и во вкусе, и в
политике, так что не успеешь приглядеться к чему-нибудь, смотри — уже опять
новое.
Позвольте вам сообщить о
новом результате вашей либеральной
политики с рабочими: они требуют, чтобы я немедля прогнал Дичкова, в противном случае после обеда бросают работу… да-с!
Тут фигурировали и Славнобубенск, и Москва, и Петербург, и общие знакомые, и книги, и
новые сочинения, и студенты, и кой-какие маленькие сплетни, к которым кто ж не питает маленькой слабости? — и театр, и вопросы о жизни, о
политике, о Лидиньке Затц, и музыка, и современные события, и те особенные полунамеки, полувзгляды, полуулыбки, которые очень хорошо и очень тонко бывают понятны людям, когда у них, при встрече, при взгляде одного на другого сильней и порывистей начинает биться сердце, и в этом сердце сказывается какое-то особенное радостно-щемящее, хорошее и светлое чувство.
Брат и сестра, несмотря на долговременную их разлуку друг с другом, ничего не находили особенно живого сообщить один другому: чиновник говорил в насмешливом тоне о Петербурге, о России, о русском направлении, о немцах, о
политике, о банках, о женщинах, о женском труде, то сочувственно, то иронически, но с постоянным соблюдением особого известного ему секрета — как все это переделать по-новому.
Эту виртуозность, игру в серьезную мысль наше поколение внесло в науку, в литературу, в
политику и всюду, куда только оно не ленилось идти, а с виртуозностью вносило оно свой холод, скуку, односторонность и, как мне кажется, уже успело воспитать в массе
новое, до сих пор небывалое отношение к серьезной мысли.
Решение социального вопроса
политикой, принявшей абсолютный характер, авторитетом власти, есть в значительной степени фиктивное решение, оно не создает
новой ткани общества.
Там он сошелся с Сувориным, начал для него работать по составлению календаря, а когда тот начал издавать"
Новое время", стал заведовать иностранной
политикой и зарабатывать большие деньги.
В Германии-Тургенев-Баден-Швейцария-Бакунин-Берн и Базель-Мировой конгресс-Мюнхен-Вена-Привлекательная Вена-Веселящаяся Вена-Театральная Вена-Венские любимцы-Грильпарцер-Венский фашинг-Славянская Вена-Чехия-Дюма-Разговоры с Дюма-Мои оценки Дюма-Наке-Корш-Об Испании-Испанские впечатления-Мадрид-В кругу иностранных корреспондентов-Поездка по Испании-Испанская политика-Испанский язык-Испанские музеи-В Барселонк-Моя программа пепеездов-"С Итальянского бульвара"-Герцен-Русские в Париже-Огарев-Отношения к Герцену-Кавелин-Разговоры с Герценом-"Общечеловек"Герцен-Огаревы и Герцен-Парижская суета-Снова Вена-Невинный флирт-О французких женжинах-Роман и актрисы-Планы на следующий сезон-Бакст-Гончаров-В Берлине-Политические тучи-Война-Седанский погром-Французские Политики-Возвращение в Россию-Берг и Вейнберг-Варшава-Польский театр-В Петербурге-Некрасов-Салтыков-Салтыков и Некрасов-Искра-Петербургские литераторы-Восстание Коммуны-Литературный мир Петербурга-Петербургская атмосфера-Урусов-Семевский и Краевский-Вид Парижа схватил меня за сердце-Мадам Паска-Мои парижские переживания-Опять Петербург-Театральные заботы-Дельцы-Будущая жена-Встреча русского
Нового года
С первых же дней
нового царствования произошла перемена внутренней и внешней
политики. Прекращена война с Персией, а также оставлены приготовления к войне против Франции.
В нейгаузенской долине, где пятами своими упираются горы ливонские и псковские, проведена, кажется, самою природою граница между этими странами.
Новый Городок (Нейгаузен) есть уже страж древней России: так думали и князья русские, утверждаясь на этом месте. Отважные наездники в поле, они были нередко
политики дальновидные, сами не зная того.
В конце 1788 года Пруссия, весьма неприязненная России, сделала в Варшаве искусный дипломатический ход и достигла полного успеха. Прусская партия усилилась и подняла голову. Началась задирательная относительно России
политика, оскорбления русского имени и чувства — создалось
новое для России затруднение в ее тогдашнем и без того затруднительном положении.
Лелька вся жила теперь в процессе
новой для нее работы на заводе, в восторге обучения всем деталям работы, в подготовке к занятиям в кружке текущей
политики, который она вела в заводском клубе. Далекими становились личные ее страдания от воспоминания о разрыве с Володькой. Только иногда вдруг остро взмахнет из глубины души воспоминание, обжигающими кругами зачертит по душе — и опять упадет в глубину.
«
Политика» входит в общую культуру, но она не есть путь к
новому миру, к
новой жизни.
В описываемую нами эпоху лобное место было днем самым оживленным в городе. Это место смерти более всего проявляло жизни, так как без казни не проходило ни одного дня, и приспособления к ней, в виде громадного эшафота, виселицы и костров, так и не убирались с площади, в ожидании
новых и
новых жертв человеческого правосудия и уголовной
политики.
Холодная математическая
политика Шереметева делает из моего отечества степь, чтобы шведам негде было в нем содержать войско и снова дать сражение, как будто полководец русский не надеется более на силы русского воинства — воинства, которого дух растет с каждой
новой битвой.
Коренная ложь всякой «
политики» в том, что она выдает себя за творчество
нового общения, в то время как она есть лишь выражение старой разобщенности, некосмичности мира, приспособление к злой необходимости.
Тройственным союзом между Россией, Англией и Австрией канцлер думал удержать status quo в Европе и помешать
новому пролитию крови. Из Англии с целью заключить тесный союз отправлен был в Россию сэр Ганбюри-Вильямс, один из искуснейших
политиков того времени.
Но все эти меры стушевывались в глазах народа антирусской внутренней и внешней
политикой нового государя. Для пополнения казны портили монету и завели банки, бумагами которого платили расходы «как наличными деньгами», что смутило народ по новизне дела. Деньги же требовались особенно на внешнюю
политику, противную интересам России.
— Правильно. Ну, я тебе сказал про старый быт, ты нам — про
новый. Какую же
политику нам нужно весть?
Старый мир, который рушится и к которому не должно быть возврата, и есть мир
новой истории с его рационалистическим просвещением, с его индивидуализмом и гуманизмом, с его либерализмом и демократизмом, с его блестящими национальными монархиями и империалистической
политикой, с его чудовищной индустриально-капиталистической системой хозяйства, с его могущественной техникой и внешними завоеваниями и успехами, с безудержной и безграничной похотью жизни, с его безбожием и бездушием, с разъяренной борьбой классов и социализмом как увенчанием всего пути
новой истории.
Мы вступаем в эпоху, когда изверились уже во все
политики и когда политическая сторона жизни не будет уже играть той роли, какую играла в
новой истории, когда ей придется уступить место более реальным духовным и хозяйственным процессам.
Я понял, что его религиозная мораль попала в столкновение с своего рода «
политикою». Он Тертуллиана «О зрелищах» читал и вывел, что «во славу Христову» нельзя ни в театры ходить, ни танцевать, ни в карты играть, ни многого иного творить, без чего современные нам, наружные христиане уже обходиться не умеют. Он был своего рода новатор и, видя этот обветшавший мир, стыдился его и чаял
нового, полного духа и истины.